FM
История
Взирая на ощерившийся бесчисленным количеством свастик форзац альбома Blood of the Black Owl, отдающий ведической графикой и кодексами майя, можно растечься мыслию по древу и предположить что угодно – от правоориентированного дарк-фолка до трендового металкора, падкого на мачистский пафос. И не угадать. Потому что сей скелет в шкафу, экс-Svart Ugle, работает в пограничье между сладжем, думом, блэк-металлом и первобытной ритуалистикой натуральной закваски. Не пересечь эти зыбкие границы непросто, для этого требуются недюжинные навыки в слаломе, чтобы обойти все препоны и трамплины, не задев при этом флажков. Четырёхугольник похожести Blood of the Black Owl можно вчерне обрисовать при помощи Ocean, Skepticism, Grey Daturas и Negură Bunget. Вершина один – это трамбующий монотонный ритм, тормознутая скитальческая мелодика коридорного типа и тонна грязи впридачу. Вершина два – умиротворённо-торжественные сонорные гармонии и по-честному самопальный, но увесистый звук вольготного покроя. Вершина три – мощный привкус шумового экспромта и чужеродные сюрреалистические звукоряды. Вершина четыре – смелое воплощение своих наполеоновских задумок в звуке и вольные, незашоренные трактовки существующих жанровых канонов. Blood of the Black Owl осмыслили и переварили эти категории, за счёт чего им удаётся воплощать красоту и возвышенную скорбь посредством откровенного уродства и отвращения, а покой и умиротворение – в виде подсознательного страха и крадущегося ужаса.
Blood of the Black Owl, как и всё творчество Чета Скотта, того самого, что держит Glass Throat Recordings и варганит природный эмбиент в Ruhr Hunter, вдохновлено лесом и чуть-чуть не доползает до красной книги. Сверхзадача такой музыки – изобразить ночные дебри средствами звука, да так, чтобы можно было на всю катушку восхититься и ужаснуться их величию. Или всё, или ничего. Торг здесь неуместен. Поэтому оценивать, ну скажем, слаженность бряцания угрюмых аккордов – труд неблагодарный. Музыкант в таком случае – лишь медиум, связующее звено на пути канала. Его роль – наблюдать, фиксировать, толковать. Чтобы хрустнула коряга, чтобы булькнула топь под ногами, чтобы ударила молния, чтобы осветились верхушки ёлок, чтобы запахло озоном, чтобы заблистали далёкие звёзды... Единственное, чем Скотт напомнил о себе – это живодёрный вокал, упрямый медвежий рёв и заговорщическое бормотание, изредка прорывающиеся сквозь густеющую лаву риффов и обугленный древостой ударных. Остальное – патетическая мазня болотной жижей с резким торфяным запахом, торжественностью факельных шествий и безумием мартовских ид.
